Мерзопакостный выдался сентябрь, впрочем, в этом  городе почти всегда такая погода. И вот сегодня - о чудо - погода не моросит дождем, к вечеру прояснилось, даже потеплело малость. Но все равно погано. Правда, это все настроение. И оно не на высоте, с другой стороны всегда можно найти себе небольшую компенсацию в виде маленьких радостей жизни, не правда ли? А лучше больших радостей. И удачная охота, когда зверь загнал свою беспокойно-слабую, мечущуюся жертву - это ли не радость хищника, торжество плотоядной части нутра? И если зверь гонит зверя только, чтобы поесть, то охотник преследует цели получить еще и полезный трофей, разбиваемый на не менее полезные составляющие. Когти, зубы, шкура - все  это несильно интересует, а вот возможность загнать на дно простого человеческого страха в отместку за одолженное и обманутое доверие - о, да, вполне...
- Донни, ну, как же так вышло, что всех взяли...кроме тебя, приятель...? - такой страшный елейный и ядовитый тон Джордж выбирает только, когда этого требует ситуация, он порой сам себе в такие моменты неприятен, но позиция  охотника требует подавления жертвы, иначе она будет слишком сильно сопротивляться, к чему продлевать ей агонию и себе мороку? Впрочем, это тот случай, когда ему хочется додавить до конца, опустить в сумрак животного ужаса, воззвав трабальным воем древних методов к беснующемуся инстинкту самосохранения. - ...Давай только не будем ездить Диггеру по ушам, ладно? В конце концов, тебя  не повязали, но мало того, тебя вывели под прикрытием два  бойца, надо же, они даже наручники на тебя  не надели... С чего бы такая щедрость при том, что всех ткнули мордой в пол...? Или...,может, ты думал, что я останусь там навечно? - глаза его загораются зеленым огнем, почти потусторонним, его раздражает человек, который сыграл на его доверии, и дело не в  том, что Бумеранг потерял бдительность, а в том, что с  ним сыграли в игру на троих, когда третьего он не приглашал. А  то равно сильно сумасшествию, если только его соигрок не продумал все  от и до. Да и как тут продумаешь? Своих никто не бросает, а охранник имел неосторожность обронить кусочек фольги, да, да, именно этого дожидался зеркальных дел мастер, всего одно движение и бывший негодяй вернулся в строй команды по интересам, воспылавший злом и мстительным желанием отдать должок. И вот он здесь, перед обидчиком, выследивши его после трех недель житья под прикрытием, хах, при должном подходе его охрана стала его смертными часовыми. Они ведь тоже не предали должного значения факту того, что брошенный бумеранг... всегда возвращается. И не позаботились о том, чтобы быть бдительными более недели, когда им сообщили, что усмирили опасного заключенного хорошей дозой успокоительных. Да, увы, у Джорджа случается, что поделать, легко возбудимая психика и спонтанные вспышки агрессии на фоне адреналина, ах, проблема проблема. А релаксанты прекрасно выкроили ему время подумать о своем, охолонув от агрессии, пожирающей его разум. И - вуаля.
- Или..., может, ты думал, что они введут меня в медикаментозное забытие и в  нем будут держать? Прости, но нет, более трех дней со мной такую терапию не будут проводить, у меня только психоз, а ни что-то почище... Незадача, а, Дон...? - загнанная в прямом смысле слова в угол мужская фигура жалка в сравнении с блеском точеной стали, и еще более жалка в своем страхе. Но Диггер дает ему шанс на ответный  ход, не отнимая у добычи шансы вырваться и спасти свою шкуру бегством.
- Ты серьезно думаешь, что я тебя подставил?! Я совсем идиот, по-твоему, связываться с таким, как ты?! Я не знаю, как  они узнали...! - затертая песня, если бы  он не был под крылышком правовиков, то ему бы не выделили охрану, особенно из числа особых войск, правда, его это не спасло. Войска особые, а люди в них обыкновенные. Здоровые шкафы, а антресольки-то пустые. Додумались утратить всякую бдительность, отпуская подзащитного далее вытянутой руки, ну, а тут уж, как говорится, "ой, боюсь я за вас, ребятушки, ох, не вышли бы обознатушки".
- ... Допустили вы упущение, видно, волк проник в помещение... - с ухмылкой подметил в  ответ, но его видимое беззаботное веселье в следующую же секунду было стерто с лица какой-то дьявольской волной ярости, он буквально вспыхнул в эмоциональном смысле, за мгновенье исказив его улыбку до безумного оскала, какой бывает на ритуальных масках аборигенов, - Да, ты совсем идиот, Донован Магбетт... - он буквально цедит меж зубов эти слова пополам с сигарным дымом, он знает все - имя, конспиративной квартирки адресок, номер служебной машины, на которой его возят, и имена  этих двух стороживших его псов из спецотряда, впрочем, к ним теперь можно будет обратиться только на кладбище, - ... Тебя вывели последним, когда все уже лежали на полу, вывели в сопровождении начальника полиции этого серого города, так, чтобы мы тебя  не заметили... Думаешь, я пил тот виски? Посторонние запахи в хорошем виски чувствуются сразу, если ты не знал, ты бы еще взял люминал с его адовым запахом... - подсыпать в бокал снотворное, и чтобы его уже взяли тихонечко, ну, как же, гениальный план, -... Я же сказал тебе тогда, что Blue Label твой мутноват... - щарится, как зверь, поводя плечами. Сбившееся дыхание и тишина готэмских закоулков - все-то тут кстати, проливного холодного дождя разве что не хватает для драматичности момента,- Так ты *уй с трамвайной ручкой попутала, дура, *лядь...  Объясняю тебе популярно: ты не умный, ты хитров*ебанный, только забываешь, что на каждую маленькую хитрую *опу найдется болт с  большой резьбой, и для справки:   ты хреново разбираешь в виски, а еще хуже в таблеточках..., значит так, *удило... - его раздражает такое ведение дел, мнимая дружба кончается, когда человек начинает трястись за то, что напротив него преступник, и делает кучу-малу необдуманных шагов, особенно желая сыграть в  невиновного, но невиновные обычно играют в ящик в такой игре быстрее прочих. Неожиданно для своей весьма поджарой комплекции Диггер вздергивает своего обидчика за грудки, подтягивая из угла поближе к своему лицу, надо сказать, что завидовать мистеру Магбетту не стал бы и самый дерзкий и отмороженный человек, - ... Даю тебе, мисс Магбетт, *лядь, десять секунд рассказать мне, как они узнали безошибочно за каким столиком я торчал, дожидаясь тебя в твоем баре...?И если мне не понравится твою объяснение, то пеняй на себя...
О, он терпелив, но иногда и его терпению подходит край, и тогда  он превращается в рыжую фурию, которая готова на своем пути снести все преграды, чтобы дотянуться  до своей цели. И на методы отдать мстительный  долг Диггер Харкнесс  не поскупится. Пока ему что-то пытаются  откровенно напи*деть, он совершенно точно продумывает атаку, точку удара, его силу, способ нанести фатальную рану с одним условием - чтобы жертва не сразу  откинулась, чтобы  хотя бы десять секунд у него было на прощальные слова, и Бумер совсем не настроен вспоминать все хорошо, хах.
Ну, что, все стандартно - не знал, не понимаю, не решился сопротивляться, но когда к горлу крест-накрест встают два ледяных лезвия жертва бросается из крайности в крайности, изливая теперь поток правды, как дело-то было на самом деле: сперва не узнал, потом дико испугался за свою шкуру, потом сотрудничал, но решил оградить себя от такой угрозы, пошел на сделку со следствием, облажался однажды с оставленным телефоном, а потом с таблетками и виски... Надо сказать, что Диггера эта истерика не трогала, здесь никто просто так в подворотни не заходит, особенно в такие глухие, что ж поделать, не судьба сыскать помощников, он лишь, заведя глаза вверх, всматриваясь в редкие облака на небе с малиновым отсветом от города, потягивая сигарный пряный дым с теплым отголоском солнечной Кубы в послевкусии.
- ...Вот ты п*здюк-то какой, Донни... Всем нагадил..., ну, и *аскуда ж ты, м...? - ну, а как его еще назвать, ведь у Бумеранга даже мыслей не было на его счет, ему ничерта не было нужно от этого трусливого человека, нет, от этой крысы, работал и в хвост и в  гриву, как говорится, все дырки открыл. Диггер Харкнесс не маньяк, помешанный на крови и не с  наслаждением проливает ее, если того не требует ситуация, но как  здесь отказать человеку, в  том, что он - последнее дерьмо, сидел бы себе тихо и все было бы прекрасно, если ты так боялся, то зачем ты проворачивал перед носом у такого опасного пассажира такие ходы? Самоубийца или совсем тупой? Да, и то и другое, и можно без хлеба. - ... И что мы теперь будем с  тобой делать, Шерлок Холм *еров...? - в  голосе его снова  это леденящее кровь спокойствие, о, это дурной знак, ведь внутри него огненно-рыжее пламя с зелеными всполохами,в его глазах оно отражается сполна, они сверкают буквально всполохами кровожадных мыслей, о, нет, Капитан Бумеранг очень злопамятен и ошибок не прощает, подстав - тем паче.
Это был риторический вопрос, и это не кровь застит Диггеру глаза, а его принцип: работая с  ним, ты подписываешь контракт с самим Сатаной на то, что ты не предашь и не сольешь его, но если нет, то помочь тебе уже вряд ли кто-то сможет. Лезвия все так же держат в напряжении, еще бы, холодны, как лед, они заточены остро, как  бритва, вот на коже неощутимо для жертвы уже проступает кровавая капелька, еще одна, сливаясь в полоску, потекши за воротник рубашки, окрашивая ее багрянцем беспомощности. Он кривит губы, по ним ползет зловещая ухмылка, не предвещающая ничего хорошего, в темной зелени глаз плещется ярость пополам с издевательским пытливым промедлением в действиях:
- Время вышло, знатоки. Ответ...? Неправильно, *уепутало ты трусливое. Это ты слил меня шефу полиции потому, что побоялся, что я замахнусь на тебя. С какой радости мне тебя убирать? Вот именно, Донни, ты мне был на *ер не нужен, ты сам себе все выдумал, сам этого испугался, и оступился. Я не такой дурак, я следил за тобой с тех пор, как я знал, с кем ты перезваниваешь и переписываешься, я знал, что они придут за мной, единственное, чего я  не знал - когда это случится...- его голос холоден, ядовит до предела, в  нем отчетливо слышны шипящие нотки омерзения. - ... Все у тебя было *ерово, ты  слишком суетился, слишком много ошибался, ну, и за испорченную бутылку вискаря  от Холода я тоже не поглажу тебя по голове... - вот и все, пик чувств достигнут, оглушительная вспышка! - Прощай, Донни, до встречи на Седьмом круге... - он плюнул это буквально на выдохе и все кончилось. Лезвия с нажимом легко и просто прорезают хрупкое горло, и он тут же их убирает, глядя как через растерзанную трахею хлынула кровь, которой его бывший обидчик принялся захлебываться, фэх, зрелище так себе, когда в агонии человек хватает воздух, который тут же выходит через разрез в глотке, хватается за жгуче-болящую рану, а затем оседает бессильно, начинает "засыпать", впадая встрашную эйфорию от кислородного голодания. Хрипы все еще рвутся с  бульканьем пополам из человечьего горла, - Да, да, Донни, я знаю, что ты очень сожалеешь... - он без особого внимания достает спиртовую салфеточку и обтирает лезвинки и перчатку, все-таки попал, гаденыш.
Ну, вот и все, око за око, как  говорится. Почти без боли, ну, а страха натерпеться  он заслужил. В конце концов, когда тебе заковывают руки за спиной, тащят головой в пол к камере, надевают ошейник с номерком, как собаке - мало приятного, а потом эти уколы, плывущее сознание, мутящиеся мысли, тошнота у глотки, тяжелый  отходняк и очередная порция таблеток в еде, какая дрянь! От них горчит во рту и болит правый бок за ребрами...
Он разминает с  хрустом шею и спокойнейше направляется отсюда восвояси, чего ему тут делать? Найдут его скорее всего утром, ну, или уже заявили о том, что его охранники не  отвечают, да только он заманил его далеко-далече  от норки. Ну, а вот теперь можно расслабиться и подумать, чем скоротать дивный вечер.

Он ее не заметил ранее, ни дать ни взять она взялась из ниоткуда, иначе ее здесь появление Джордж никак себе позже не смог объяснить. Из потемок она коснулась его, рукой, легко и непринужденно, но так, словно бы вслепую, прежде не видя его. Удивлен, но не ошарашен, у него хорошаая реакция, чтобы мягко довольно перехватить ее руку.
- Ой, ой, крошка, что такое? Заблудилась...? - совсем невинный вопрос  он задал не из-за того, что такой дурак, каким желал показаться, ему  только свидетелей не хватало по делу. А с другой стороны девочка ему несильно навредит, как ему кажется. - Что сделал...? Что именно, как именно, малышка? Тут каждый получает за свои промахи и поступки либо пинка, либо награду... За предательство нет поощрения. - он скалит зубы, щурит зеленые, все еще шальные глаза, немного разоткровенничался, но...,кажется, этой крошке его откровения по нраву. Не  то пьяна, не то под приходом. Выглядит, откровенно говоря, как-то так. На что он снисходительно хмыкает, -... Тебя накрыло, детка? Маленькая еще баловаться-то всякой *уйней, нет...?
Странная девушка, не мог он объяснить точнее, но у нее была убойная энергетика, а уж по этой части интуитивное чутье было развито у него очень хорошо. Он предпочитал держать с  ней дистанцию, хотя  ее неуловимо кренило всем существом в его сторону. С чего бы?? Ну, вполне возможно, что это синдром увлеченности полоумным, которых поражал многих людей, которые соседствовали с безумными и харизматичными гениями своего времени. Ну, скажем бойцы, которые фанатично заходились криками восторга, мелко трясясь в экстазе, когда на  трибунах появлялся Гитлер. Безумие энергично и... заразно. У него тоже есть эта звериная харизма и ядовитая, сочная энергетика дерзкого и хищного создания. Но он не был ни в чем уверен. Она  только что взялась по его душу из ниоткуда, чертов проклятый город, который  готовит сюрприз за сюрпризом...
Он настороженно осмотрелся, мало ли, кто еще тут ошивается,и затем пристально обратил свое внимание на даму, всецело, от и до, сосредоточился на ней  до того самого предела, что мир его сузился в полоску, безумно замедлевшуюся, потерявшую большую часть красок, его сознание - пуля, что летит по прямой, он соображает, судорожно перебирая множество вариантов того, что случится, он просчитывает, напряженно и четко, он продумал все - от своих движений  до тембра  голоса, каким он будет вести диалог при необходимости. а пока  он внимательный наблюдатель - каждое ее движение может стать провокацией в его глазах, но он покамест себя прекрасно держит в руках, первая спесь и запал от ярости прошли, теперь его разум резво сбрасывает пар, он адекватен, более чем хитроумен... и не менее опасен. Его холодная  голова многим стоила  жизни, едва  ль не более многим, чем тем,кто слег от его агрессии...
Мысли его успокоились, внимание обострилось, жесты стали более сдержанными, он немного поунялся с открытостью ко внешнему миру, аккуратно отойдя  от нее на  дистанцию примерно в полтора  шага, самая безопасная  для него, как показала практика - так и успеет в открытую отбиться, ну, и отскочить не растеряется в случае чего. Не сказать, что его нутро успокоилось, оно все еще бесновалось, перемеженное беспокойством и настороженностью, но оно все так же  горело, он вообще такой, горючий, в прошлом он - ребенок, которому жестоко сломали крылья, оба, и дело было не в  том,что мир оказался слишком жесток, а в  том,что его отчим считал, что ненависть - это выход. Он хмыкнул, снова  бегло оглядев барышню - в ней было что-то такое... потустороннее, если так моно выразиться, да, именно так, как в книге  о приключениях кровопийц и их дружков-вурдалаков. Ну, серьезное, смертельно-доводящая энергетика, он захлебнулся ей, аж дыхание сбилось, такие, как Джордж зависимы  от настроя  оппонента - еще бы, он чувствует страхи жертвы и ее самоуверенность, иначе  он - хреновый охотник.

Однако, странный вечерок, этого Бумарнг не подметить не мог, утро ознаменовалось дождем, день какой-то сделкой на грани абсурда, впрочем, весьма успешной, а вечер подкинул ему странную особу, которая сейчас, сползши по стеночке, выглядела так, что именно ее Бумеру чертовски хотелось пожалеть… Нуц, что ж, большие  города отбирают и силы и души у  зазевавшихся несчастных. Может, что-то и с  ней сделал этот жестокий  город… Он краем глаза решил-таки ее разглядеть, присмотреться,что ли: молодая особа, весьма, немного нетривиально выглядящая, но вся  эта молодятина с их субкультурами, на которые Джо всегда махал рукой ибо кто только не попадал в какие бы то ни было течения по его памяти из его друзей и знакомых, а в целом … девчоночка-то недурная. Есть в ней что-то, что-то сломанное сейчас, но помимо того он видел в  ней какой-то личностный стержень, такие, как Джордж – агрессоры и вечно отстаивающие свое право на жизнь – четко видят людей с внутренними сильными основами, они чувствуют их ибо сами обычно имеют довольно стойкие жизненные идеалы. Часто, правда, перебиваемые и приглушаемые вредными привычками… А с другой стороны, кабы Джордж не хотел жить и не имел каких-то видов на свое будущее, то он загнулся бы сразу незадолго после того , как Ян выкинул его из дома в его восемнадцать, ах, эта печальная история…
Нет ничего славного в том, чтобы оказаться в своей семье чужим для главного в ней человека - отца, ведь его матушка немного вильнула налево с одним человеком, будучи замужем. Точно уж нет ничего славного в том, чтобы расти в дикой агрессии, что исходила от Яна Харкнесса, да, да, так звали его «папочку», да при том являться объектом выплесков этой агрессии в самых отвратительных формах. Пройти на себе все – от криков  до попытки тебя удушить, когда тебе лет эдак семь-девять – то еще проклятие, стать замкнутым и очень ершистым – в  том тоже нет ничего славного и милого. И нет ничего славного в том, чтобы до совершеннолетия цапаться с неродным отцом насмерть по любому поводу, и если сперва сносить эти укусы, то с возрастом начинать грызть в ответ все более изощренными способами. А затем…бах! Полиция, первый уголовный проступок и этот скандал, после которого Ян просто указал ему на дверь, ну, как просто…последнее его поднятие рук на Джо, а после на жену окончились для него на больничной койке, впрочем, на той мажорной ноте Джордж и стал самостоятельным, выпорхнув из ненавистного дома, где ненавидели его и ненавидел он, никогда более не возвращавшись туда с тех пор, как ему стукнуло восемнадцать. А потом закрутилось…Централ Сити, Уиггинс, два года работы, все то же отсутствие правды даже находясь в трех шагах от биологического отца, а после… красная черта расчертила его жизнь, из Джорджа Харкнесса создав чудовище, у которого в  бою в глазах полыхает огонь ритуальных австралийских костров, в чьей хватке пощады не бывает, чьи острые мысли способны создать множество вариантов о том, как можно причинить боль, много боли, до бессилия много ее, и имя ему Бумеранг. Капитан Бумеранг. Как они любили говорить: Капитан Бумеранг здесь…
Он ухмыльнулся чему-то в своих мыслях, теперь не боясь подойти ближе, удивительно, то ли он ее насквозь видел, то ли он решил сыграть по правилам относительно приветливого чужого человека.
-Чем же ты таким в первый раз-то накидалась, что те6я так развезло, маленькая? – конечно же, он не знает, что его дьявольски-заразной энергетикой, его безумием, а он… страдает отклонением в психике, его беснующимся желанием сделать кому-то больно, но лишь нужен повод и острые когти и зубы чудища впились бы в чью-то душу, терзая ее страхом. Отравляя паническим состоянием беззащитности. Он не понял еще и того, что вблизи от него ее накрывает, если она не начнет ставить экраны, то она просто рискует переесть его кипучей эмоциональности и это сделает все еще только хуже… – Я тебе так скажу, сладкая, фильтруй, что ты поглощаешь, зачем  и как… -  а ведь на деле… это ценный совет, он прошел и прочуял на своей шкуре многое, с алкогольного забытия он и сам  не может подчас с легкостью слезть, остальное же не приносило ему ничего, кроме каких-то отголосков прошлого, которые вклинивались в безмятежно-сладкие грезы  от пробы легких дурманящих ум веществ, и в каждое его отрешенное путешествие по галлюцинациям со сладкими вкусами и яркими цветами попадали какие-то зерна страха, прораставшие настоящим бурьяном отвратительных образов, что набрасывались на него так, словно бы он попал в пруд с пираньями, при этом сочась кровью. И потому он отдыхает мозгами исключительно в компании сексуальных барышень или горячительного, впрочем, охота  для него тоже отдых. Изощренный отдых, что не говори.
Странная девица, но определенно есть в ней что-то свое, необычно-притягательное, нет, нет. Он и думать не думает о чем-то таком, его просто тоже интуитивно манит сильная энергетика, решительная и колкая, впрочем, сейчас в  этой барышне от решительности нет ничего.
– Давай, вставай, в темных закаулках можно нарваться на кууууучу неприятностей, знаешь ли… – нельзя сказать, что он когда-то о ком-то реально пекся в своей жизни, однако, присаживается напротив, на корточки, держа при том совершенно прямую спину, что говорит о том, что он в любой момент готов выпрыгнуть и принять стойку, и смотрит он на не очень пристально, но не испытующе, сам знает, что это за чувство такое – запутаться в себе, настолько, что запутаться в реальности после не составит никакого труда. – Или ты из тех, кто их ищет на свою голову? Ну, знаешь, ничего не имею против, но так ведь можно огрести их слишком много… Впрочем, как я говорю, чтобы в голову попала нужная мысль держи крышу слегка сдвинутой… – это он к  тому, что он подкидывает ей дельную мысль приходить в себя и больше не подставляться так  открыто в таком неблагонадежном месте, в конце концов он ее не знает и делает скидку лишь на  то, что она – девушка. И неважно остальное, она в первую очередь девушка, у прекрасного пола всегда свои взгляды на  этот мир, как и у этого пошлого и пропащего мира на них.
Он сейчас был не так хорошо открыт, но довольно безобиден, даже участлив, чего от него ожидать чаще не приходится вовсе, слишком уж он самобытный, про таких говорят – сампос, сам по себе. Он смотрел на нее и не старался в ней ничего увидеть, ни больше, чем видел, ни меньше, к чему ему это? Тут, в большом городе у всех свои предпочтения и проблемы, каждый решает сам, как себя мотивировать или загнать на дно. Он не знал ее проблем и не хотел знать их, откровенно говоря. Он просто был рядом, сидел и наблюдал за ней, не более того, не предпринимал никаких действий, впрочем, он поинтересовался, не вызвать ли ей скорую, не хватало бы ей еще отъехать тут.
Вопреки расхожему мнению рыжие не излучают сплошной позитив своей сущностью, они – обычные люди, правда, с не очень стандартным цветом волос, всего-навсего, и ничем, кроме солнечный рыжины могут не ассоциироваться с поносом жизнедеятельности, Джо – тому прямое доказательство. Он не славен спокойным нравом, покутить и погудеть он любит. бесспорно, и вместе с тем он держится от людей немного в стороне, он не допускает их в свою душу, внутрь, к своим переживаниям, которых не лишен, к своим страхам и сомнениям, словно бы  он рефлекторно закрывает от них свое нутро потому, что не хочет снова и снова получать порцию надоедливой душевной боли, она и так превратила его в полный кусок дерьма по характеру. С ним действительно сложно неподготовленному человеку: он заносчивый, он провокатор и подстрикатель, бессовестное хамло и неугомонный критик, а вместе с тем еще и злопамятная мразь, которой стоит один раз перейти дорогу, чтобы он всю оставшуюся жизнь припоминал это при малейшей возможности. Вот откуда в  нем  эта кипучая и сочная энергия, он сам по себе достаточно сложно организованная личность, менталы от таких с восторгом и замиранием сердца млеют, им раздолье на  этих эмоциях и порывах, метаниях и спадах, но кто же  знал, что эта девочка перед ним пьет его неосознанно жадно и пьянеет?